Форма Нового Иерусалима

8(044)555-999-6 - Священник Александр Пальчевский / Православный приход храма святителя Спиридона Тримифунтского в Минске

Квадратная форма нового Иерусалима указывает на его совершенство, устойчивость и постоянство. Сам термин τετρ£γωνος («четырехугольный») встречается в Новом Завете лишь здесь. Относительно упомянутых в данном стихе огромных размеров города (12000 стадий) святитель Андрей Кесарийский высказывает предположение, согласно которому они указывают на то, что жители нового Иерусалима будут «многочисленнее песка» (Пс. 138:18), или же на число святых апостолов, посредством которых город будет населяться. Кроме того, отмечает святитель, «при некотором делении искомое получается и из таинственного числа семь, потому что указанные тысячи стадий, разделенные на семь, дают тысячу семьсот четырнадцать мер, называемых милями, тысяча показывает совершенство бесконечной жизни, семьсот – совершенство покоя, а четырнадцать – двойное субботство – души и тела (т.к. семь, умноженное на два, есть четырнадцать)». По мнению же протоиерея Геннадия Фаста, «число 12000=12х1000 может означать тысячекратное умножение семени апостольского» , а троекратное его употребление, в отношении длины, ширины, высоты указывает на «обретение вечного покоя только в Троице, причем равно во Отце, в Сыне и в Духе Святом… Длина, широта и высота города равны, так равны в Божестве Отец, Сын и Дух Святой. Небесный город Иерусалим предстал тайнозрителю обителью живоначальной, нераздельной и единосущной Троицы». Попробуем также рассмотреть 12000 стадий в буквальном смысле. Один стадий равняется 185 м., соответственно, длина каждой стороны составляет 2220 км. Отсюда следует, что вся площадь города равняется 4928400 км2. Некоторые раввины говорили, что восстановленный Иерусалим будет простираться до самого Дамаска и охватит собой всю Палестину. Однако город, равный по площади описанному апостолом Иоанном, как видим, имеет намного более внушительные размеры. По мнению Тофама, столь гигантские размеры нового Иерусалима вызывают некоторые недоумения, т.к. являются нетипичными для замысла апостола Иоанна. Подтверждением этому служит тот факт, что аналога их в других местах Апокалипсиса мы не находим. Исходя из этого, он предлагает три возможных на его взгляд альтернативы для решения данной проблемы:

1) понимать под 12000 стадий длину всех четырех сторон, а не каждой в отдельности, и, таким образом, длина одной стороны составит 3000 стадий;

2) удалить слово χιλι£δων («тысяч») и оставить лишь цифру δèδεκα («двенадцать») стадий;

3) заменить «стадии» на «локти», и тогда город будет иметь намного более скромные размеры.

Однако, как считает по этому поводу Дэвид Ауни, все эти замены необоснованные, и, соответственно, неубедительно предложение Тофама отвергнуть замысел святого Иоанна Богослова изобразить город огромных размеров. Интересное замечание делает Г.К. Биль. Согласно его подсчетам, указанные в рассматриваемом нами стихе размеры святого города приблизительно равняются территории эллинистического мира времени написания Апокалипсиса. В связи с этим новый Иерусалим представляется как содержащий в себе жилище не только святых Израиля, но и спасенных из всех народов, являющихся истинным, духовным Израилем. Таким образом, в рассматриваемом стихе сообщается об огромных по нашим меркам размерах Божественного города (12000 стадий), что указывает на большое количество спасенных, составляющих или населяющих новый Иерусалим. Однако, вполне вероятно, здесь присутствует числовая символика, о чем подробно говорилось при рассмотрении данного стиха. И он измерил стену его [в] сто сорок четыре локтя мерой человека, которая есть ангела (Откр. 21:17). И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела (Откр. 21:17). Как видно из текста данного стиха, при измерении стен ангел находит их равными 144 локтям. Столь малые размеры ее, безусловно, не идут ни в какое сравнение с огромными размерами самого города. По мнению святителя Андрея Кесарийского, указанное в стихе число «получается, если означающее апостольское учение число двенадцать взять двенадцать раз». И оно, вполне вероятно, изображает «совершенство и завершенность величественного строения».

Таким образом, как видим, здесь налицо явный символизм. Стена в новом Иерусалиме предназначается не для его обороны, т.к. к этому времени все враждебные силы будут либо уничтожены, либо брошены в огненное озеро, а «для указания на благоустройство и планосоразмеренность города». Она, по мнению Уильяма Баркли, лишь отделяет город, и ее небольшая высота указывает на то, что разделение это не очень важно. Для Господа намного важнее привести людей к Себе, чем отгородить их от остального мира. Некоторые толкователи, такие как Эбрард и Хенгстенберг, высказывали предположение, что в рассматриваемом стихе подразумевается локоть не современного человека, а человека будущего, обитателя нового Иерусалима. Однако, для подобного толкования в самом тексте мы не находим никаких оснований. Фраза «мерой человека, которая есть ангела [в Синодальном переводе “мерою человеческою, какова мера и Ангела”]», вероятно, указывает на то, что ангел пользовался человеческими мерами измерения. Однако, по мнению Т.Б. Бэйнса, здесь речь идет о человеческой мере не земного тела, а того, которое будет обретено после воскресения. Потому что, как сказано в Лк. 20:36, «воскресения сыновья [в Синодальном переводе “сыны воскресения”]» будут «равные Ангелам». В связи с этим толкователь делает вывод, что мерило в данном стихе относится как раз к этому новому состоянию. Но как бы там ни было, отмечает Майкл Уилкок, в данном случае необходима именно такая мера измерения, которая указана в рассматриваемом стихе, потому что здесь посредством полученных величин в человеческих терминах говорится о духовном. Или, если быть более точным, этим выражается не просто духовное, а многомерное, не поддающееся исчислению в том смысле, в котором мы его понимаем. Результатом же соединения человеческих измерений с ангельскими является объединение небесной и земной реальностей в новом мире.

Таким образом, указанные в данном стихе небольшие, в сравнении с самим городом, размеры стены (144 локтя) указывают, вероятнее всего, на его благоустройство, либо же здесь налицо числовая символика, что видно из приведенной выше цитаты святителя Андрея Кесарийского. Приравнивание же человеческой меры к ангельской указывает либо на то, что ангел пользовался человеческой мерой измерения, либо здесь делается намек на человека будущего. И материал стены его яшма и город золото чистое, подобное стеклу чистому (Откр. 21:18). Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу (Откр. 21:18). Как отмечает святитель Андрей Кесарийский, построение стены из яшмы (ясписа) указывает на цветущую и никогда не увядающую жизнь святых угодников, и является в то же время напоминанием о славном присутствии Божьем в новом Иерусалиме (ср. Откр. 4:3; 21:11). В Откр. 21:11 святой Иоанн Богослов сравнивает славу Божью со свечением ясписа (яшмы). Эта одинаковая слава, символически вкрапленная в святой город, сама по себе является его архитектурной сущностью. Однако, согласно приведенному Пьером Приджентом мнению, разделяемому и Стефаном Смолли, более правдоподобным является то, что стена была усыпана, инкрустирована яшмой, а не то, что яшма использовалась в качестве строительного материала.

«Город золото чистое подобное стеклу чистому [в Синодальном переводе “город был чистое золото, подобен чистому стеклу”]». Этими словами сообщается о честной и светлой жизни обитателей нового Иерусалима, являющихся, с одной стороны, святыми, великолепными, драгоценными, а с другой – чистыми и ясными. В данном стихе речь не идет ни о каких городских строениях, искусственных изделиях или украшениях, а говорится лишь о чистом и прозрачном, подобном стеклу, золоте, которого, как известно, в природе не существует. По мнению священника Николая Орлова, в будущем обновленном мире, вероятно, золото будет не только блестеть, но и пропускать через себя свет, подобно стеклу. Однако Яковлев придерживается мнения, что здесь подразумевается какая-то чудесная стихия, сочетающая в себе блеск, чистоту, прозрачность и драгоценность. Таким образом, в данном стихе, когда говорится о стене, сделанной из яшмы, вероятнее всего, речь идет об инкрустации этим дорогим камнем. Что же касается прозрачного как стекло золота, то под ним понимается либо стихия, которая будет иметь место лишь в обновленном мире, либо светлая и честная жизнь обитателей нового Иерусалима. Основания стены города всяким камнем драгоценным украшенные; основание первое яшма, второе сапфир, третье халцедон, четвертое изумруд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое берилл, девятое топаз, десятое хризопраз, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист (Октр. 21:19-20). Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист (Откр. 21:19-20). Драгоценные камни в человеческом понимании имеют весьма большую ценность, так что их использование в построении нового Иерусалима, отражающего славу Божью, не вызывает удивления. Можно увидеть очевидную связь между описываемыми в данных стихах основаниями и невестой Агнца – Церковью в Откр. 21:2. Подтверждением этому служит употребление в обоих случаях одного и то же слова: «украшенную [в Синодальном переводе “украшенная”]») в Откр. 21:2 и «украшенные [в Синодальном переводе “украшены”]») в Откр. 21:19.

Все перечисленные в рассматриваемых нами стихах камни, по мнению священника Николая Орлова, обозначают «полноту христианского ведения, возвещенного апостолами и усвоенного христианами, а равно и полноту христианского нравственного совершенства, которое при помощи Божией благодати достигается христианами по примеру и наставлениям 12-ти апостолов Иисуса Христа». Святителем Андреем, а за ним и архиепископом Арефой Кесарийским была предпринята попытка найти соответствие каждого из указанных в этих стихах драгоценных камней одному из двенадцати святых апостолов.

1)«яшма [в Синодальном переводе “яспис”]» бывает двух цветов, главным образом, красного. Под ней также может подразумеваться какой-нибудь полупрозрачный или непрозрачный камень. Однако, по мнению Уильяма Баркли, здесь речь идет не о современной яшме, а о зеленом прозрачном горном кристалле. Под образом этого камня святой Иоанн Богослов изобразил апостола Петра, который, нося в себе мертвость Христову, постоянно показывал цветущую и неувядаемую любовь к Нему.

2)«сапфир» – камень голубого цвета. В Исх. 24:10 сказано, что из него было сделано подножие престола Божьего. Однако, как считает Уильям Баркли, в данном случае говорится не о сапфире в современном понимании, а о ляпис-лазури. Под ним подразумевается апостол Павел, который был восхищен до третьего неба.

3)«халцедон [в Синодальном переводе “халкидон”]» – это зеленая разновидность кварца. Однако, по мнению Стефана Смолли, здесь точно не ясно, о каком камне идет речь. Вполне вероятно, что в данном стихе подразумевается эквивалент современного агата или оникса. Также он часто понимается как зеленый силикат меди, встречающийся в Халкидоне (Малая Азия). Святитель Андрей Кесарийский считает, что это тот же анфракс (т.е. уголь), который находился в наперснике первосвященника. Под образом данного камня понимается апостол Андрей, зажженный Святым Духом.

4)«изумруд [в Синодальном переводе “смарагд”]» – это изумруд в современном понимании. Он символизирует проповедь святого апостола Иоанна, который божественным елеем умягчает происходящее в людях от грехов уныние и сожаление, и драгоценным богословием подает неослабевающую веру.

5)«сардоникс» – это оникс, камень белого цвета с прослойками розового и коричневого, либо вариант агата. Под образом его подразумевается святой апостол Иаков Зеведеев, который прежде других принял мученическую кончину за Христа.

6)«сердолик» – это камень кроваво-красного цвета, получивший свое название от города Сарды. Хотя, согласно замечанию святителя Андрея Кесарийского, он является блестящим оранжевым. Под ним понимается красота добродетелей апостола Филиппа, просвещенная огнем Святого Духа и являющаяся лекарством от душевных язв.

7)«хризолит». Как замечает Уильям Баркли, трудно сказать, что это за камень. Возможно, желтый берилл, либо золотистая яшма. Он импортировался из Эфиопии и Индии, причем индийский хризолит особенно ценился. Данный камень является символом апостола Варфоломея, который блистает драгоценными добродетелями и божественной проповедью.

8)«берилл [в Синодальном переводе “вирилл”]» – камень зеленого цвета, похожий на изумруд. Лучшие из этих камней по цвету похожи на морскую волну. Берилл использовался для изготовления амулетов и именовался «камнем Зевса». Под ним подразумевается апостол Фома, совершивший миссионерское путешествие в Индию.

9)«топаз» – достаточно высоко ценившийся у иудеев прозрачный ярко желтый камень. Согласно же святителю Андрею Кесарийскому, он имел черный цвет. Под его образом надо понимать объятую божественной ревностью и украшенную пролитием крови за Христа душу апостола Матфея, которая лечит Евангельским словом сердца слепых и поит молоком новорожденных в вере.

10)«хризопраз [в Синодальном переводе “хризопрас”]». Достаточно трудно определить, что это за камень, но, вполне вероятно, это полупрозрачный зелено-золотой драгоценный камень. Однако, по мнению Уильяма Баркли, хризопраз является разновидностью халцедона, который окрашен окисью никеля в прозрачный маслянисто-зеленый цвет. Под ним понимается апостол Фаддей, благовествоваший обозначенное золотом Царствие Божье Эдесскому царю Авгарю.

11)«гиацинт» – это, скорее всего, современный сапфир. По описанию древних авторов он имел фиолетовый или сине-красный цвет. Он символизирует ревнителя даров Христовых апостола Симона Зилота.

12)«аметист» – это пурпурная разновидность прозрачного, кристаллического кварца. По мнению Уильяма Баркли, он по цвету напоминает гиацинт, однако, более блестящий. Под образом его подразумевается заменивший отпавшего Иуду Искариота святой апостол Матфий, который при разделении языков удостоился божественного огня.

После сопоставления каждого из камней с конкретным апостолом святитель Андрей Кесарийский отмечает, что это является лишь предположением. Подлинное же значение каждого отдельного камня известно одному лишь Богу. Но, тем не менее, несомненно, что основания и драгоценные камни – это святые апостолы, каждый из которых имел характерные черты одного из указанных камней, а все вместе они обладали лучшими их особенностями. Указанием частных добродетелей каждого из апостолов не отвергается их общность и единство, а раскрывается всецелое тождество, соединяющее их подобно цепи. Относительно указанной выше связи отдельных камней с именами апостолов священник Николай Орлов пишет следующее: «Едва ли возможно, не впадая в гадательность, приписывать утвердительно цвет или значение того или другого камня тому и другому апостолу: для этого мы не обладаем ни достаточным знанием свойств камней, ни знанием свойств и отличительных особенностей характера и добродетелей апостолов». Подобно ему и Н.Н. Глубоковский отмечает, что в Апокалипсисе не приводится последовательный порядок апостолов, на основании которого можно было бы провести какие-то конкретные параллели и, учитывая их, сделать конкретные выводы. Таким образом, в рассматриваемом стихе приводится список двенадцати драгоценных камней, лежащих в основании стены нового Иерусалима, которые символизируют соответствующее количество апостолов Христовых. Святитель Андрей и архиепископ Арефа Кесарийский пытались уподобить каждый из камней конкретному апостолу. Однако это не является очевидным.

И двенадцать ворот двенадцать жемчужин, по одному каждые [из] ворот были из одной жемчужины. И улица города золото чистое как стекло прозрачное (Откр. 21:21). А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло (Откр. 21:21). Самым поразительным во всей картине драгоценных камней являются ворота нового Иерусалима, символизирующие, как считает святитель Андрей Кесарийский, 12 учеников Спасителя, указавших дверь и путь в жизнь вечную. По мнению же Стефана Смолли, они являются символом безопасности и защищенности, которыми наслаждаются все спасенные, принадлежащие к новому Израилю. Каждые из этих ворот, как сказано в тексте, были выполнены из одной огромной жемчужины, «несравнимой ни с какими редкостями и драгоценностями земными» . Эти жемчужины, также как и ворота, считает святитель Андрей, символизируют 12 святых апостолов, получивших просвещение и блеск от Христа – единой драгоценной жемчужины». Согласно же замечанию архиепископа Дмитрия (Вознесенского), уподоблением ворот жемчужинам «символизируется исключительное значение для нас нашего вступления в Церковь Христову». Как отмечает Н.Н. Глубоковский, описанная в рассматриваемом нами стихе особенность указывает на то, что проход в святой город «должен быть одинаково совершенным для всех вступающих» в него. Если же привести на память притчу Спасителя о купце, который всю свою жизнь искал хорошую жемчужину, а найдя, решался продать все свое имение для ее приобретения (Мф. 13:46), то можно также предположить, что жемчужные ворота символизируют собой невообразимую красоту и недоступное богатство.

Кроме того, истинная, природная красота жемчужин здесь явно противопоставляется притворной и ложной красоте вавилонской блудницы (Откр. 17:4; 18:12, 16). Однако в связи с тем, что блага нового Иерусалима не могут быть объяснены одним лишь сравнением, святой Иоанн Богослов представляет его улицу подобной своей драгоценностью золоту, а чистотой – кристаллу, т.к. оба эти свойства вместе нельзя представить. Как отмечает Яковлев, описываемого в данном стихе золота в природе попросту не существует. Если же принять это за иносказание, то можно сделать заключение, что под ним подразумевается святость. «А святость лица ли, или места есть совокупность всех красот и драгоценностей духовных. Она точно чистое золото, проникнутое лучом Божиим, и потому прозрачное». Что касается фразы æς Ûαλος διαυγ»ς («как стекло прозрачное») в данном стихе (Откр. 21:21), то она представляется параллельной выражению Óμοιον Ø£λJ καθαρù («подобное стеклу чистому») из Откр. 21:18. Согласно замечанию Стефана Смолли, оба указанных прилагательных, «прозрачное» и «чистому», фактически, являются синонимами, символизирующими яркое и блистательное присутствие Божье.

Александр Волков, кандидат богословия