Видение Нового Иерусалима

1. Главная
2. Автор
3. Статьи
4. Видение Нового Иерусалима

В библейской фразеологии «небо и земля» являются обозначением вселенной. Само их упоминание апостолом Иоанном указывает на то, что люди не окажутся в совершенно чуждой для них обстановке. Однако новое небо и новая земля будут являться полной противоположностью прежним. В новом мире не должно более быть всего того, что являлось греховным, бедственным для человеческой жизни и навлекало гнев Божий. О том, каким образом будет происходить перемена, святой Иоанн Богослов умалчивает. Святитель Григорий Нисский по этому поводу пишет, что «сие должно быть изъято из предметов нашего любопытства». Несмотря на то, что творение названо новым, оно не будет полностью оторвано от прежнего. Как замечает архиепископ Арефа Кесарийский, в данном стихе говорится не об исчезновении тварной природы, а «об обновлении твари к лучшему», «после чего она явится в новом, лучшем и совершеннейшем виде». То есть, Господь преобразует старое творение, которое станет составной частью нового, однако сильно видоизменится. Оно уже будет иметь «совсем другие качества, которые не сходны с прежними по достоинству и содержанию». Согласно замечанию святителя Андрея Кесарийского, обновление устаревшего указывает не на полное уничтожение, а на устранение лишь того, что устарело. Похожая мысль встречается и у священника Николая Орлова, который говорит, что «для Божественного мироправления нужны не другие небо и земля, но нужно лишь устранение с прежних того, что препятствует благоуспешности этого мироправления». Причем, как считает протоиерей Сергий Булгаков, обновлению подвергнется как земное, так и духовное творение.

Орудием Божиим для преобразования мира будет служить огонь. Блаженный Августин в своем сочинении «О граде Божием» по этому поводу пишет следующее: «В мировом пожаре уничтожатся от огня те свойства тленных стихий, которые соответствовали нашим тленным телам, а сама субстанция получит такие свойства, которые через удивительное изменение окажутся соответствующими телам бессмертным; так что мир, обновившись к лучшему, получит полное приспособление к людям, обновившимся к лучшему и по плоти». Как отмечает преподобный Симеон Новый Богослов, «тварь, обветшавшая и ставшая непотребною по грехам нашим, будет Богом Творцом как бы растоплена в огне и перелита, и явится новою, несравненно светлейшею, нежели как она теперь есть». Именно об обновлении, а не об уничтожении прежнего мира говорил и Сам Спаситель, называя состояние нового мира «пакибытием» (Мф. 19:28). На эту же мысль наводит еще ряд мест из Священного Писания (1 Ин. 2:8, 17; 1 Кор. 7:31; 2 Кор. 5:17). Кроме того, необходимо отметить, что мнение об уничтожении мира было отвергнуто на 5 Вселенском Соборе как еретическое. Усиливая мысль об изменении мира, святой Иоанн Богослов добавляет выражение «и море не есть уже [в Синодальном переводе “и моря уже нет”]». Как замечает Брайан Блаунт, даже в отличие от врага рода человеческого – дракона, зверей с моря и суши, а также смерти и ада, которые обречены на вечные муки в озере огня и серы, море полностью прекратит свое существование. Относительно того, что святой апостол Иоанн подразумевал под образом моря, существуют разные мнения. Некоторые толкователи видят в этом образе буквальный смысл, другие – символический. По мнению протоиерея Александра Меня и архиепископа Дмитрия (Вознесенского), под словами «и море не есть уже [и моря уже нет]» подразумевается отсутствие в новом мире воды. Соответственно, не останется ни морей, ни океанов, из чего следует, что суша будет иметь свое соответствующее место, но в ином виде. Согласные с этим мнением Эбрард, Лютхардт и Фюллер добавляют, что вода была атрибутом лишь прежнего мира (Быт. 1:2; 2 Петр. 3:5), в основе которого лежала влажность. Что же касается нового, то, как преобразованному огнем, ему необходимо будет другое основание.

Несогласный с этим мнением протоиерей Сергий Булгаков указывает, что здесь надо понимать упразднение «стихии греховного волнения, застилающего первородный лик творения», а не первозданную водную стихию. Потому что не может упраздниться то, о чем Господь еще в начале творения сказал: «добро зело». Похожее толкование мы встречаем и у святого праведного Иоанна Кронштадтского, который пишет, что в жизни будущего века будет наблюдаться «отсутствие житейских волнений порождаемых грехом». Подобным образом и блаженный Августин отмечает, что, вероятнее всего, под образом моря подразумевается «этот мятежный и бурный век». Согласно Пьеру Придженту, данным выражением апостол Иоанн показывает, что силе, внушающей страх и враждебной Богу-Творцу, нет места в мире, который служит основой для новой жизни. Возможно, для святого Иоанна Богослова, как для иудеев и современных ему христиан, море символизировало беспорядочное начало сопротивления Божьему владычеству, то, что волновалось и раздражалось под властью Бога. Однако какой бы смысл апостол Иоанн ни вкладывал в данное выражение, можно всецело согласиться с мнением святителя Андрея Кесарийского, считающего причиной отсутствия моря в будущей жизни тот факт, что в нем уже не будет никакой нужды.

Таким образом, мы видим, что в рассматриваемом нами стихе идет речь об обновлении, а не уничтожении существующих ныне неба и земли. Что же касается образа моря, которое в будущей жизни будет устранено, то его одни толкователи понимают в буквальном, другие в переносном смысле. И город святой Иерусалим новый я увидел сходящий с неба от Бога приготовленный как невесту украшенную [для] мужа ее (Откр. 21:2). И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего (Откр. 21:2). Вместе с прежними небом и землей исчезнет и «город возлюбленный» (Откр. 20:8), который, при сохранении прежнего названия, в духовном плане стал Содомом и Египтом (Откр. 11:8). На его место придет новый Иерусалим. Он будет «уже качественно новый по объективному обладанию самою святостью ввиду его происхождения, как сходящего от Бога с неба, где всегда пребывал и обитает Вседержитель». Рассказ об этом городе является средоточием видения нового творения. При повествовании о новом Иерусалиме апостол Иоанн не описывает то, что в действительности видел, но представляет символическое изображение, литературная композиция которого имеет целью пояснить то, каким образом он сам понимает сущность замысла Божьего относительно нашего мира. Как замечает протоиерей Сергий Булгаков: «Здесь мы имеем не столько созерцание видения или картины, которой даже и невозможно увидеть (ибо что же может означать зрительно созерцаемое сошествие с неба целого города?), сколько духовная, мистическая интуиция того преображения и обновления, которое связывается с образом св. Града».

Однако ввиду того, что в 70 г. по РХ он пал под натиском римлян, и современные ему христиане все это видели, святой Иоанн Богослов составляет описание своего видения с целью воодушевить их. Существуют различные мнения относительно того, что подразумевается под образом нового Иерусалима. Согласно замечанию священника Николая Орлова, подобно тому, как Бог насадил рай для блаженной жизни первого человека, на новой земле также будет особое место для общения человека с Богом, которое может быть названо городом. Этот город не будет чужд тех и других видимых особенностей, т.к. люди будут со своими телами, которые они получат после воскресения, а не бесплотными духами. По мысли архиепископа Арефы Кесарийского, Иерусалим предстает здесь святейшей обителью, в которой находятся и храм, и все таинства боговедения. Он являет собой образец обновления всего творения, включая небожителей, где пребывает и Сам обновитель его Иисус Христос. Как обновленный город, Иерусалим является местом обитания и ангелов, и людей. Подобным образом и архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) полагает, что новый Иерусалим – это «место, где Бог непосредственно живет среди спасенных». Однако, как полагает Брайан Блаунт, город скорее является не местом, а людьми. Архиепископ Филарет (Гумилевский) пишет по этому поводу следующее: «Тайнозритель видит все общество святых Божиих сходящих с неба в виде одного здания Божия, в виде Иерусалима новаго. Это означает, что все общество прославленных праведников и святых ангелов соединено между собою узами любви и взаимное общение их между собою служит источником мира и радости». Интересное предположение, которое, однако, вряд ли может быть принято, высказывает архимандрит Феодор (Бухарев). Он считает, что в образе Божественного города можно видеть «духовные черты и благодатные расположения… Пресвятой Богородицы» . По мнению протоиерея Михаила Хераскова, новый Иерусалим символизирует собой торжествующую Церковь. Эту же точку зрения разделяют Т.Б. Бэйнс, Роберт Гандри, протоиерей Геннадий Фаст и Яковлев, который пишет следующее: «И потому Церковь небесную, небесный Иерусалим, можно понимать за собрание святых и за местопребывание или святилище святых, столько же неизъяснимое на нашем земном языке, сколько непостижимое нашему уму».

Как считает Стефан Смолли, новый Иерусалим – это не Церковь. Основаниями для такого вывода служат следующие факты:

1) Апостол Иоанн описывает «новый Иерусалим», а не «новый Израиль», являющийся возрожденным народом Божиим (ср. Ин. 1:47; Гал. 6:16). Таким образом, он не может быть уподоблен святым или духовно совершенной Церкви.

2) В Откр. 21:7 сказано, что праведные «наследуют» новый Иерусалим, а в Откр. 21:23-26 говорится о вхождении в него святых.

3) Святой город сравнивается с «приготовленной невестой», которая в Откр. 19:7-8 является аналогией святых Божиих. Следовательно, город и Церковь в Октр. 21:2 должны различаться. Хотя, по мнению Роберта Гандри, святой апостол Иоанн сравнивает не сам город с невестой, а его приготовленность с украшением невесты для своего мужа.

Мнение Стефана Смолли разделяет и Счеслер Фиоренза, который в качестве доводов приводит то, что перечислено выше во 2 и 3 пунктах. Исходя из этого, продолжает Стефан Смолли, под новым Иерусалимом, скорее всего, следует понимать новый завет, в котором Бог участвует со Своим народом в новом творении. Данная действительность характеризуется особым присутствием Самого Господа среди празднующих победу святых. Таким образом, новый Иерусалим обнаруживает истинную природу Церкви, которая, по мнению Пьера Приджента, все еще сокрыта от нас сегодня. Новый Иерусалим характеризуется как «город святой» в связи с тем, что он является обителью Пресвятой Троицы, Которая обитает и ходит в нем (2 Кор. 6:16), а также местом пребывания прославленного народа Божьего в вечности. Как пишет святой апостол Павел: «А вышний Иерусалим свободен; он – матерь всем нам» (Гал. 4:26). Святой Иоанн Богослов описывает новый Иерусалим как «сходящий от Бога с неба». Вместо восхищения верующих на небо, небесный Иерусалим сам спускается на преображенную землю, «на гору, на которой он стоял». Однако, по мнению протоиерея Геннадия Фаста, святой город ставится не на землю, а «как бы между небом и землей. Но не просто между ними, как в новом, третьем месте, а именно как соединение того и другого». Таким образом, Господь одобряет землю как место Своей встречи и обитания со святыми. Кроме того, нужно отметить, что в рассматриваемом нами стихе новый Иерусалим изображается посредством использования образа бракосочетания. О нем сказано, что он «приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего». Согласно замечанию Яковлева, невестой Христа, является Его Церковь, которая есть «святое сословие праведников, духов и душ, вечно блаженных, украшенных всеми совершенствами святости». Невеста, украшенная для Агнца, составляет очевидный контраст с великой блудницей, чьи роскошные одежды и драгоценности были предназначены лишь для свидетельства миру и самой себе о собственной славе, являвшейся обманчивой гарантией безопасности, а возможно даже и вечности (ср. Откр. 17:4; 18:7). Согласно мнению протоиерея Михаила Хераскова, украшением невесты-Церкви являются «невинность, правда и добрые дела святых». Подобное мнение мы встречаем и в толковании святителя Андрея Кесарийского, который говорит о том, что характеристика невесты как украшенной свидетельствует о славе и красоте (Пс. 45:4) в разнообразии добродетелей. За долгие века своего земного странствования святая Церковь украсилась божественной красотой для своего супруга-Христа. В книге Песнь Песней, являющейся гимном нетленной красоте Церкви, сказано: «Кто эта, восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом, всякими порошками мироварника?.. Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами» (Песн. 3:6; 6:4). О ней еще в ветхозаветные времена пророчествовал царь и пророк Давид: «Стала царица одесную Тебя в Офирском золоте… Вся слава дщери Царя внутри: одежда ее шита золотом» (Пс. 45:10, 14).

Как можно заметить, в рассматриваемом стихе Апокалипсиса идет речь о сходящем с неба новом Иерусалиме, являющемся, согласно одному из мнений, местом пребывания Господа и Его святых, согласно другому – самими святыми и согласно третьему – заветом между Богом и народом Его. Под украшением Божественного города понимаются святость и добродетели праведников. И я услышал голос громкий с престола говорящий: Вот обиталище Бога с людьми, и будет обитать с ними, и они народы Его будут, и Сам Бог с ними будет [их Бог] (Откр. 21:3). И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их (Откр. 21:3).

Как видно из текста, Новый Иерусалим – это не просто «обиталище (в Синодальном переводе “скиния”) Бога», но «обиталище (скиния) Бога с людьми», т.е., согласно протоиерею Геннадию Фасту, «союз Богочеловечества». В наименовании города обиталищем (скинией) Божьей «заключается указание на самое тесное общение между Богом и людьми, при котором и Бог, и люди живут как бы в одном и том же месте при нераздельном единстве интересов». Упоминание апостолом Иоанном именно скинии, а не храма не является случайным. Как замечает Н.Н. Глубоковский, первоначальная скиния, созданная по небесному образцу (Евр. 8:5), была центром единения с Иеговой. В Иерусалимском же храме таким центром являлось Святое Святых, куда имел право входить только первосвященник, и то всего лишь один раз в год (Евр. 9:6-8). Сама структура ветхозаветного храма указывала на то, что еще не был открыт путь в святилище. В нем находились преграды, совершенно немыслимые в новом строе непосредственного общения с Господом, для которого необходима истинная скиния (Евр. 8:2), куда Спаситель вошел со Своей кровью для искупления человеческого рода (Евр. 9:11-12).

Таким образом, через Христа в новом Иерусалиме произойдет единение со спасенными народами, которые будут испытывать «наивысшее блаженство богообщения», когда «присносущный свет Бога осветит прямо душу человека, который познает блаженство свое в самом первоначальном источнике всех блаженств». И, как пишет святой праведный Иоанн Кронштадтский, «в скинии небесной… блаженные счастливцы узрят Бога не в туманных обликах, но лицом к Лицу». Так исполнится обещание Спасителя верующим: «Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). Этой обителью, отмечает протоиерей Геннадий Фаст, и будет являться новый Иерусалим.

Александр Волков, кандидат богословия